Глеб Павловский: «Дело Сердюкова» — результат краха политической модели
30.11.2012 10:26
Глеб Павловский. Фото er.ru
Глеб Павловский выступил на днях в еженедельном проекте ТОП-клуб по приглашению Русского управленческого сообщества (РУС) с публичной лекцией «Как власти вернуть доверие общества». Основной темой выступления стал кризис, но не экономический, а кризис доверия между властью и обществом, причем в нашем, эксклюзивно российском ракурсе.
«Если бы я выступал в Европе или в любой другой стране перед европейской аудиторией, то совершенно понятно – я должен был бы говорить о кризисе доверия в связи с кризисом демократии. Это очень популярная сейчас в Европе тема, — начал свою лекцию Глеб Павловский. — Это номинированная тема везде, кроме России, поскольку в России тема доверия никак не связана с темой демократии».
В нашей стране, все что имеет отношение к доверию общества власти, по мнению Павловского, не связано с демократическими институтами отнюдь не по причине отсутствия этих институтов. Просто демократические институты в России (а они все же имеются) живут отдельно, а доверие – отдельно. «Согласно политической теории, демократия невозможна без доверия создаваемой политическими институтами и институтами идентичности нации, — продолжил политтехнолог. — У нас есть все эти элементы, но они разобщены».
Демократия, если судить грубо, не вдаваясь в тонкости, предполагает систему отношений между властью, избирателем и институтами личной свободы – сложные, противоречивые отношения. А институт выборов в этой системе, – это возможность избирателя высказать свою волю, при этом безопасным для себя способом. И вот здесь, считает Павловский, начинается интересный момент, который отчасти этому определению демократии удовлетворяет, а отчасти с ним спорит. А именно – страх.
«К объекту страха ты не можешь испытывать доверия. В России же доверие и страх находятся в тесной связи. Мы живем в поле источников страха различий интенсивности, большой и малой. А согласно политической теории, государство должно нас освобождать от страхов, оно должно анализировать страх, направляя его против врагов общественного порядка, на криминальные элементы и тому подобные вещи. У нас наоборот – государство источник рассеянного, диффузного страха для граждан», — говорит эксперт.
Создав поле страха, государство работает в нем, выделяя в нем особо опасные категории, но также и так называемые «очаги доверия» — круги неприкосновенных для власти людей, как бы невидимых для правоохранительных органов и неуязвимых для общественного мнения.
«Все началось с того, что даже не Горбачевым, а я даже знаю фамилию человека, который принимал это решение в правительстве (покойный уже), было сказано: «Всех можно трогать, кроме тех, кто занимается кооперативами и занят в центрах молодежной инициативы». Так был создан тот самый «сектор доверия». Внутри этого сектора страх исключался. Там могли делать все что угодно, никакие советские органы туда не лезли. Это решение имело последствия: роль регуляторов там очень быстро заняли бандиты, тем самым привнеся новые угрозы. Но сама модель была создана. Модель сохраняющаяся до сего дня», — говорит Павловский.
Суть модели: когда ты свой – ты невидим для следственных органов, когда не свой – все может быть поставлено под вопрос.
Свободная нация в европейском понимании в таких условиях сформироваться не может. В такой ситуации образуются кланы. То есть, по неким соображениям (по государственным может быть даже), образуются такие зоны в обществе, свободные от страха и репрессий. Естественно, на такие особые территории стекаются все желающие получить свою долю отсутствия страха, а значит долю солидарности: «Потому что только на такой территории мы можем чувствовать себя не боясь, то есть чувствовать себя равными».
Но сегодня мы очень близко подошли к тому порогу, когда даже возможности насильственного доверия исчерпываются. Сейчас даже лояльные не могут рассчитывать на безопасность, на жизнь вне поля тотального страха, что очень хорошо показала отставка министра обороны Анатолия Сердюкова.
«Сердюков, которого я знаю, – предельно лояльный человек, — рассказывает Павловский. - Он военный человек, более того – он буквалист, человек, точно исполняющий указания начальства. Но это его не спасло
, не уберегло от того чтобы стать внезапной мишенью. Почему внезапной? Да потому, что всего говорят об ужасающей коррупции [в Минобороны], а коррупция-то на самом деле стандартная. Такая коррупция у нас по всем отраслям, ничуть не менее ужасающая. Сердюкову было поручено осуществить программу. Он это программу получил просто вот так (показывает пачку бумаги в руках), на руки: «Вот это ты будешь делать в такие-то сроки»».
По словам Павловского, «Сердюкова сбросили на армию как водородную бомбу», заставив реализовывать программу, которую ненавидели все Вооруженные силы. Поэтому Сердюкову, как типичному представителю системы, пришлось создать маленькую коррупционную вооруженную бригаду.
«И еще вопрос, была ли эта команда более коррумпирована… Я даже думаю, что это не вопрос. Конечно же она была менее коррумпирована, чем предыдущее Министерство обороны», — уверен политтехнолог. Примеры коррупции, связанные с Сердюковым, по убеждению лектора, не более ужасающи, чем если бы мы, скажем, вскрыли сельскохозяйственную отрасль. «Я вспомнил сельскохозяйственную отрасль потому, что там есть интеллектуально возбуждающее меня обстоятельство: в цене молока (а это массовая продукция) содержится 30% коррупционной надбавки. Это очень интересно, потому, что это очень много. Она, естественно, возникает не министерстве, она возникает начиная с производства по всей цепочке. И связана, конечно, с монопольным положением всех тех, с кем имеет дело производитель. Но это очень важно, потому что в районе 50% начинается революция», — говорит эксперт.
То, что власть готова в любой момент сделать мишенью тех, кто действует строго по ее указаниям, — это расширяет действие страха на новые территории, ломая установившуюся систему.
«Если власть демонстрирует такую экстравагантность, то оказывается непредсказуемой. Ты хочешь приспособиться к ней, но ты просто не знаешь как это сделать. Если страх разрушает минимум доверия, необходимый для сплоченности системы, минимум, необходимый для понимания и взаимодействия, то как ты с ней будешь сближаться?» — спрашивает политтехнолог.
Ответом на этот вопрос становится рост оппортунистических настроений и, как следствие, желание представителей устоявшихся кланов застраховаться от перемены настроений.
